Александр Канаплин: «Жена была рядом все время пока я восстанавливался. Она – мой герой»
Саша, давай вернемся почти на год назад. Последний день зимних сборов, ты получаешь травму. Как это произошло?
Это было за несколько часов до вылета в Красноярск – в последней игре на сборах. Я сам не понял, как это произошло. Упал, ничего не понял, болит. Причем не колено болит, а все болит. Врачи подбежали, посмотрели. Прогнозы сразу были неутешительные, а я просто ждал МРТ.
Какие тогда были мысли?
Никаких мыслей, опустошение. Я не мог принять, что у меня, скорее всего, разрыв «крестов», не хотел верить. Ни о чем не мог думать. Приехал в Красноярск, поплакал.
Потом ты прошел обследование, которое подтвердило, что у тебя разрыв крестообразных связок. Что было дальше?
Обследование показало, что порваны крестообразная и боковая связки. Стали думать, где лечиться, как восстанавливаться. В итоге оперировался в Москве, в клинике «Кураре». На восстановление поехал к Кренделеву Вячеславу Николаевичу. Каждый день благодарю бога, что попал к нему попал.
Как проходила реабилитация?
Это был ежедневный труд, чтобы вернуться на поле. Первый этап был очень болезненным – мне пытались согнуть ногу. Я месяц был в ортезе, поэтому нога задубела, все задубело. Когда ортез сняли, колено сгибалось градусов на 20%. Главной задачей было согнуть ногу. Этим и занимались 1.5 месяца. Это адские невыносимые боли, я лежал с полотенцем в зубах и орал. Потом потихоньку начал делать упражнения, закачивать ногу – она атрофировалась, была толщиной как рука, все мышцы ушли.
Какие мысли тебе помогали в самый тяжелый период?
Мысли не помогали, помогала жена - была рядом, мотивировала. Она – мой герой. Родители тоже поддерживали – это и спасло в тот период. Близкие сыграли большую роль. Главное в такой момент, чтобы рядом были люди, которые тебе помогут.
Ожидал ли ты, что выйдешь на поле лишь спустя 8 месяцев?
Изначально ставил целых начать играть через полгода, но так как меня помимо крестообразной связки была порвана боковая, ногу я очень долго не сгибал, реабилитация затянулась. В клинике сказали, что сроки надо выдерживать. Да и не хотел я лишний раз рисковать. Ждали, когда я буду уверен в колене, когда врачи будут уверены, что я выдержу нагрузки.
Сейчас есть моральный «барьер», страх, что все повторится?
Нет. Многие говорили, что будет страх первое время, но у меня почему-то его нет. Так много вложено в это колено: столько сил, времени, поэтому есть уверенность, что оно держит.
Ты очень уверенно вышел на поле в матче против «Ротора», в послематчевом интервью говорил, что готов заплакать от счастья. Добавляло ли эмоций то, что вернулся на поле именно в домашнем матче, перед родными трибунами.
Я хотел выйти именно и только в домашней игре. Всегда при своих трибунах играть легче. Болельщики встретили меня очень хорошо, пошумели. И я был очень рад вновь видеть их.
Да и пока я был на травме, время от времени заходил в наши клубные соцсети, читал комментарии болельщиков, которые писали, что ждут меня на поле, желали быстрого восстановления – это очень приятно и сильно мотивировало. Спасибо вам.
Какие у тебя сейчас планы?
Сейчас доиграть осенние игры, помочь команде, насколько я готов это сделать. Дальше поеду в отпуск, отдохну морально, перезагружусь и с новыми силами поеду на сборы. Нужно доказывать и играть, больше всего хочется играть.
Где проведешь отпуск?
Хочу поехать к родителям, потом в Москву к друзьям, а дальше, если будет время, то может куда-то еще съездим.
В отпуске придется давать нагрузку колену?
Да, безусловно. На самом деле, все эти трудности делают меня более профессиональным. Я уже не могу «забить», не пойти в зал. Теперь это очень рискованно и на сборах обязательно аукнется. В отпуске придется заниматься каждый день.
Если бы тебе дали возможность поговорить с тем Сашей Канаплиным, который только что получил травму, что ты сказал бы ему?
Все к лучшему, все сложности сделают тебя сильнее.
Саша, давай вернемся почти на год назад. Последний день зимних сборов, ты получаешь травму. Как это произошло?
Это было за несколько часов до вылета в Красноярск – в последней игре на сборах. Я сам не понял, как это произошло. Упал, ничего не понял, болит. Причем не колено болит, а все болит. Врачи подбежали, посмотрели. Прогнозы сразу были неутешительные, а я просто ждал МРТ.
Какие тогда были мысли?
Никаких мыслей, опустошение. Я не мог принять, что у меня, скорее всего, разрыв «крестов», не хотел верить. Ни о чем не мог думать. Приехал в Красноярск, поплакал.
Потом ты прошел обследование, которое подтвердило, что у тебя разрыв крестообразных связок. Что было дальше?
Обследование показало, что порваны крестообразная и боковая связки. Стали думать, где лечиться, как восстанавливаться. В итоге оперировался в Москве, в клинике «Кураре». На восстановление поехал к Кренделеву Вячеславу Николаевичу. Каждый день благодарю бога, что попал к нему попал.
Как проходила реабилитация?
Это был ежедневный труд, чтобы вернуться на поле. Первый этап был очень болезненным – мне пытались согнуть ногу. Я месяц был в ортезе, поэтому нога задубела, все задубело. Когда ортез сняли, колено сгибалось градусов на 20%. Главной задачей было согнуть ногу. Этим и занимались 1.5 месяца. Это адские невыносимые боли, я лежал с полотенцем в зубах и орал. Потом потихоньку начал делать упражнения, закачивать ногу – она атрофировалась, была толщиной как рука, все мышцы ушли.
Какие мысли тебе помогали в самый тяжелый период?
Мысли не помогали, помогала жена - была рядом, мотивировала. Она – мой герой. Родители тоже поддерживали – это и спасло в тот период. Близкие сыграли большую роль. Главное в такой момент, чтобы рядом были люди, которые тебе помогут.
Ожидал ли ты, что выйдешь на поле лишь спустя 8 месяцев?
Изначально ставил целых начать играть через полгода, но так как меня помимо крестообразной связки была порвана боковая, ногу я очень долго не сгибал, реабилитация затянулась. В клинике сказали, что сроки надо выдерживать. Да и не хотел я лишний раз рисковать. Ждали, когда я буду уверен в колене, когда врачи будут уверены, что я выдержу нагрузки.
Сейчас есть моральный «барьер», страх, что все повторится?
Нет. Многие говорили, что будет страх первое время, но у меня почему-то его нет. Так много вложено в это колено: столько сил, времени, поэтому есть уверенность, что оно держит.
Ты очень уверенно вышел на поле в матче против «Ротора», в послематчевом интервью говорил, что готов заплакать от счастья. Добавляло ли эмоций то, что вернулся на поле именно в домашнем матче, перед родными трибунами.
Я хотел выйти именно и только в домашней игре. Всегда при своих трибунах играть легче. Болельщики встретили меня очень хорошо, пошумели. И я был очень рад вновь видеть их.
Да и пока я был на травме, время от времени заходил в наши клубные соцсети, читал комментарии болельщиков, которые писали, что ждут меня на поле, желали быстрого восстановления – это очень приятно и сильно мотивировало. Спасибо вам.
Какие у тебя сейчас планы?
Сейчас доиграть осенние игры, помочь команде, насколько я готов это сделать. Дальше поеду в отпуск, отдохну морально, перезагружусь и с новыми силами поеду на сборы. Нужно доказывать и играть, больше всего хочется играть.
Где проведешь отпуск?
Хочу поехать к родителям, потом в Москву к друзьям, а дальше, если будет время, то может куда-то еще съездим.
В отпуске придется давать нагрузку колену?
Да, безусловно. На самом деле, все эти трудности делают меня более профессиональным. Я уже не могу «забить», не пойти в зал. Теперь это очень рискованно и на сборах обязательно аукнется. В отпуске придется заниматься каждый день.
Если бы тебе дали возможность поговорить с тем Сашей Канаплиным, который только что получил травму, что ты сказал бы ему?
Все к лучшему, все сложности сделают тебя сильнее.
